Вадим Демчог: Формула очень проста: мы никогда не будем счастливы в играх, созданных другими

Вадим Демчог все больше занимается педагогикой. Как говорит он сам, ему нравится процесс «инфицирования нового поколения освобождающим взглядом». В конце июля известный актер приезжал в Казань, где читал лекции перед студентами «Летнего кампуса» президентской академии. В перерывах между ними он рассказал, каково известному актеру быть педагогом.

— Что вы делаете в Казани?

 — Cо своей грандиозной, в смысле одаренности командой, мы привезли, как мне кажется, уникальный контент, который сможет оказать влияние на все образовательные процессы будущего. Звучит самонадеянно. Но я готов отвечать за каждое сказанное слово. 

Я абсолютно уверен, что инъекция геймефикации в образовательные процессы все больше востребывается в мире и на территории России. Что касается меня, то вместе с командой «Школы игры», мы предлагаем артистический, творческий подход к этому вопросу. А если говорить более конкретно и практично, то - всех желающих больше узнать о том, что мы называем «Феномен игры», хочется непосредственно пригласить на курс Школы, где в трехдневном погружении этот «вирус» будет загружен, в стиле «Прямой передачи», и сознание будет инфицировано целым пакетом программ, способным эффективно и на очень больших скоростях справляться с любыми социальными контекстами.

Я понимаю, что сейчас это звучит более чем абстрактно и без непосредственной практики об игре вообще бесполезно говорить; чтобы из игры извлечь пользу, в игру надо играть! И здесь с самого начала важно уяснить: - Игра - это феномен, которому нас никто никогда не учил и не учит. Игра существовала до нашего рождения, до рождения культуры, до возникновения всех способов объяснить и структурировать реальность. Игра до добра и зла, всё во Вселенной изначально играет, и любые формы культуры, любые общественные и социальные формы организации возникают и развиваются в игре. 

Как только глаз ребенка впервые наводит фокус на улыбку склонившейся над ним матери, он входит в игровой контекст, с помощью которого в дальнейшем будет инкрустировать свою реальность. Есть игра в слова, есть игра в религию, образование, политику, социальные преобразования - и всё это игровые элементы, из которых ткется реальность. Я уверен, что распаковывание этого кода, «Кода Игры», - самый важный элемент современности, нашего времени. Мир будущего будет сформирован как игра! И это главное, что мы можем и хотим предложить миру, манифестирую свой пакет знаний.

— Вы хотите интегрировать опыт вашего театра в образовательный процесс?

— Театр сегодня – это музейная структура. Как таковой он никому не нужен. Слишком много альтернатив. Театр не выдерживает конкуренции с другими формами зрелища. И тем не менее, я считаю, что в опыте этого культурного феномена скрыта колоссальная сила, способная быть полезной, именно полезной, современному человеку в распаковывании постмодернистской реальности, попавшей в ловушку себя как глобального симулякра — симуляции реальности и жизни как таковой. Я думаю, что философская образность феномена Театра и накопленные в течение веков методы сегодня очень востребованы именно в контексте игры на Сцене Жизни. А это уже другой ракурс. Школа Игры пробуждает творческую активность человека, выходящего на сцену жизни. 

Социальные механизмы чаще всего не заинтересованы в нашей творческой силе, в нашем внутреннем богатстве. В основной своей массе им нужен рабочий винтик, который вращал бы колесо социального конвейера. Для этого необходимы, и они возникают, специальные образовательные коридоры, которые воспитывают именно исполнителей.

Это, несомненно, очень правильно. Если социум будет делать ставку на выращивание творческих личностей, способных привносить в мир новые измерения, то возникнет хаос. Социум сознательно создает образовательные коридоры по отливке персонажей с так называемым даром исполнителя. Это делается очень просто. Достаточно обратить внимание на стиль обучения в современной школе: дали домашнее задание - выполнил, опять дали задание - выполнил. И так 10 лет. В итоге в мозге накатываются мозоли, и человек вне задания уже не может функционировать.

Недавно, с Кешей  Скерневским, это молодой 24-летний гений, мы выпустили проект «Сказбука», который говорит моим голосом. Его можно скачать в iTunes. Этот проект как раз нацелен на то, чтобы выбить маленького человечка из потребительского стиля культуры. Фокус здесь в том, что мы не обучаем азбуке, мы открываем азбуку вместе с 3-летним, 4-летним малышом. От него зависит, как буква будет выглядеть, он соучастник этого процесса. Таким образом, в самом начале, с момента вхождения в язык, мы закладываем в его самосознание убеждение, что он сотворец культуры, а не потребитель. Так рождается образовательный стиль, с помощью которого формируется Человек-творец, способный интегрировать в культуру новые элементы.

Посмотрите, что происходит вокруг. Старые парадигмы осыпаются как карточные домики: институт брака распадается. Мужчина и женщина уже могут не жить вместе, женщина сегодня способна защищать себя самостоятельно, детей надо защищать – это другой вопрос.

Институт закона рассыпается, словесные кирпичики формирующие закон уже полностью оторваны от реальности и противоречат сами себе. Используя закон, сегодня можно посадить и оправдать любого из нас, дело только в искусстве манипулирования словесными симулякрами.

Институт денег уже трещит по швам - это просто бумажки, давно не поддерживаемые золотом, и каждая мало-мальски сработанная организация может печатать свои деньги.

Институт государства тоже истерично ищет новые формы: люди уже не хотят подчиняться кому-то, кто будет управлять их судьбой, они хотят проявлять творческую инициативу. 

Контент «быдломассы», так скажем, массовой культуры, все больше и больше снижается. Если раньше статистика показывала, что 80% человеческого общества — это люди, обученные шагать строем, 15-18% —  это люди, которые уже чувствуют, что в «Матрице» их жизни что-то не так,  и только 5-2% — это те, кто вырываются за пределы социальной матрицы, и, видя ситуацию в целом, предпринимают кое-какие действия.

Сейчас этот процент стремительно снижается, уже 60-70% потребителей продукции канала «ТНТ», жестко-развлекательной продукции, к которой я непосредственно причастен и грешен в этом. Сомневающихся и раскачивающихся в своем восприятии реальности уже 20-25%. И 5-10% — уже деятельно работающих над тем, чтобы все больше и больше привносить творческий, игровой элемент в общественную жизнь. Осознанность, ясное видение целого, побеждает.

Я думаю, что самым важным сегодня является акцент на педагогику и экологию. На образовательные модели нового поколения и экологию. Специалисты в этих областях с каждым годом будут котироваться все больше и больше. Ко мне приходят девочки и мальчики, которые хотят стать артистами, и я говорю им, идите в педагогику, идите в образовательные процессы, играйте там. Внедряйте свой игровой потенциал в экологию, в схемы, где человечество училось бы «играть» в свои проблемные моменты, училось бы «играть» в создание общественных структур нового поколения.

Попробуйте перед любым словом, какое бы вы сейчас не назвали - политика, гендерные отношения, педагогика, секс, любовь, война, смерть, поставить словосочетание «игра в...» политику, педагогику, любовь, смерть… и что-то сразу расслабляется внутри.

С этих жестких кирпичей с надписью «политика», «смерть», «секс» сразу начинает осыпаться труха, в них возникают трещины, эти слова приобретают некую плазменную природу, в них втекает творческий элемент, и мы понимаем, что неотделимы от культурного наследия, что всё это время мир хотел только одного - поиграть с нами. Он, на самом деле, не так плотен и не так серьезен, как предыдущие культурные парадигмы приучили нас думать. Мир, на самом деле, куда более играющий, радостный, переливающийся красками неукротимой творческой потенции. 

Формула очень проста: мы никогда не будем счастливы в играх, созданных другими. Мы будем счастливы только в играх, которые создали сами. Если вы спросите себя: «почему я несчастлив», ответ прост. Потому, что не вложил свою персональную творческую силу, кровь, пот, талант в свою мечту. Возможно, тебя этому не научили.

Ты всегда выполнял чьи-то «домашние задания», начиная со школы и детского садика. Выполнил – хорошо. Не выполнил – два. Ты сам позволил спрограммировать себя в исполнительских моделях. Твой персональный творческий алгоритм атрофировался. Теперь ты спрашиваешь меня и себя, почему я несчастлив?

Счастливым человек может быть только в процессе творчества своей собственной игры. Если он не обладает навыками, способными переписывать доставшийся из детства и нашпигованный комплексами родителей, сценарий своей жизни, то он очень важный винтик социальной машины, потому что она держится на таких винтиках. А культурологи стонут: «Мы взрастили поколение потребителей, это самая главная проблема!» Но это же все просчитывается на раз - почему и каким образом так происходит. Мы живем в XXI веке, сегодня все всё про всех и про всё знают. И винить больше некого. Ложки больше не существует. Спасение утопающего – дело рук самого утопающего.

—  Есть такая философская теория, что в постмодернистском мире, в котором мы живем, артисты играют главную роль.

— Говоря, что артисты – самый ненужный компонент с современном социальном механизме, я конечно же кокетничаю. Я прекрасно понимаю невероятную, глубокую, мощную, фундаментальную ценность артистической профессии. Но я прячусь за маску кокетства, чтобы чуть-чуть сбить пафос и таким образом сыграть в иронию, расслабить ситуацию. Мы же прекрасно понимаем, что поиграть можно во все, что угодно.

Но все равно на первый план выходит убедительность. И самое главное – полезность, не для меня, а для вас. Для того, кто пришел в театр моей жизни, и кому я предлагаю эти схемы. Даже приехав на летний кампус президентской академии, мы увидели, насколько методы, используемые здесь, не соответствуют тем целям, к которым академия хочет привести этих детей. 

Слишком традиционные, жесткие структуры организации, подачи материала, когда выходят эти помпезные лекторы, эти всезнающие менторы, которые опять и опять вколачивают гвозди определенных культурных накоплений, снова и снова, как в школе, превращая бедных деток в исполнителей, заставляя делать их домашние задания и загружая в них некий, очень важный культурный контент, который изобрел кто-то, но не они. Очень важно наконец понять, что образование - это не работа, образование - это игра! Играть ребенок должен с первого по 11-й класс. Дальше он должен играть в институтах и университетах. Именно в игровых формах образования создается человек-новатор, то, что является целью академии, если она не лукавит конечно.  

— Как вы видите будущее образовательной системы в России?

— Я думаю, что будущее мира будет соткано из осознанных игр. Мир будет играть и играть сознательно. Это будет тотально и всеохватно, по всем общественным структурам. Западные эксперименты это уже транслируют. [Келли] Макгонигал, например, эта та самая дама, чья команда изобрела игру «Майнкрафт», уже спрашивает: «Давайте посчитаем, сколько человек играет в игры? Какое количество времени они играют в игры? И какое количество человеческого ресурса в итоге просто спускается в унитаз? А теперь давайте предложим им игры, которые решают социальные проблемы».

В зале ошеломленное молчание. Человек всегда будет предпочитать игровую, воодушевляющую, радостную, восхищающую его деятельность трудоемким процессам работы, где нужно заниматься какой-то ерундой, просто ради денег, вместо того, чтобы строить из спичек какие-то странные дворцы; лепить глиняных человечков; вышивать крестиком; ползать по горам с фотоаппаратом; спускаться с аквалангом на дно моря за новой ракушкой; охотиться за новой девушкой, которая даст; годами шить и выковывать забавные костюмы, чтобы один раз в год побегать с мечом в историческом клубе…

Все это абсолютно бесполезная с точки зрения социума деятельность, за участие в которой человек готов даже платить. Есть персонажи, которые с колоссальным цинизмом играют в войну, играют в деньги, играют во властные элементы с сознанием того, что они играют.

Это же так забавно, какое невероятное количество блоков и препятствий мы обнаруживаем на пути к тому, чтобы впихнуть в голову маленького человечка те или иные информационные контенты культуры. С каким садистским вожделением патриархальные педагогические модели ломают ребенка, заставляя его учиться. Это касается всех предметов: физики, химии, литературы и так далее. Ученик подсознательно противостоит принятию этой информации. Отбрыкивается, как может. Если же вы хотите получить пример, как беспрепятственно учить детей, то попробуйте предложить ему набросить на себя Эйнштейна, который совершил этот фантастический полет на луче солнца, и открыл эту изумительную формулу. Не заставляете его читать «Войну и мир», пусть напишет её, превратившись в Толстого. Поиграйте с ним в перевоплощение в великого картежника Менделеева. Пусть он сам откроет эту гребанную таблицу, которую так непросто заучить.

— Я прошу прощения, если сравнение покажется вам некорректным, но я слушаю вас и вспоминаю вашего коллегу по театральному цеху Сергея Кургиняна. У него тоже своя теория мироустройства, но он активно занимается политикой. Вы вне политики?

— Я с очень большим сочувствием отслеживаю все политические контексты, но я думаю, что все происходящее уходит в одно и то же. Брать даже украинско-российскую ситуацию. Если бы в предыдущий период отслеживалось, в какие игры играет эта часть мира, то все можно было бы предотвратить.

Как бы это ни прозвучало самонадеянно, но игровые подходы в политике способны обозреть ситуацию будущих катаклизмов, опять же с помощью игровых контентов, на игровом столе. В каких направлениях будет развиваться тот или иной регион, если продолжать играть в те сценарные ходы, в какие мы играем.

Сейчас, отматывая пленку назад, можно, натыкаясь и спотыкаясь, найти огромное количество грубейших ошибок. Если отмотать к истокам, можно найти точку зарождения Майдана, и все эти следствия: противостояние, ненависть, войну. Но я, конечно же, не имею права, и не должен уходить в политику, у меня другая миссия: я – шут при троне короля. А миссия шута заключается в том, чтобы блюсти человечность лица правителя.
 

Я не питаю иллюзий относительно того, что в своем статусе могу делать какие-то кардинальные реформы. Но я могу подпрыгивать и бить по мировоззренческим точкам, формируя тем самым новое поколение, которое постепенно будет снижать процент «быдломассы». На это нацелены все мои сердечные проекты: и «Фрэнки-шоу», и «Фримэн», и «Трансляция оттуда», и «Величайшее шоу на земле», и «Арлекиниада», и конечно же «Школа игры». Понятно, что я должен ещё и зарабатывать деньги. Благодаря тому, что я снимаюсь в сериалах, например, я могу использовать заработанные деньги, во-первых, для защиты комфорта своей семьи, а во-вторых, чтобы создавать другие проекты, которые считаю важными.

Я уверен, что пройдя этапы конвеерности, когда личность человека ни во что не ставилась ради заработков и повышения эффективности, а также этап тотального расщепления, когда человечество и человек все больше осознают себя как симулякр, иллюзию, мир всё равно будет уходить в сторону эмоциональной удовлетворенности жизнью, а этот баланс возникает только в контексте сознательного вовлечения в какой-то игровой элемент.

Если мы вспомним, каким образом начали постигать реальность, мы найдем только игру. Игра – это базовая религия человека. А дальше человек распадается на игровые форматы объяснения реальности с помощью тех или иных религиозных, социальных, политических, экономических контентов. Человек играл как до, так и после, как в детстве, так и во взрослом состоянии. Игрушки стали дороже и бесчеловечнее, а процесс тот же самый. Мы сейчас с вами играем в интервью; молодой человек играет рядом с нами в гениального фотографа, и он действительно гениален в этой роли. Потому, что входит в ресурсное состояние фотографа, наслаждающегося кадром, визуальным движением мысли, мимикой моего лица, динамикой слова, живиписностью энергий, которые он выхватывает из вечности своим объективом. Он выберет лучшие фото, ты отформатируешь это интервью так, чтобы оно пересеклось с твоей авторской сверхзадачей, которую ты решаешь по жизни. Возможно, через это интервью ты захочешь донести до людей какой-то образ или идею. И все это игры. Игра в язык, игра в эмоцию, игра в картинку, в философию, в образ, в очередной способ объяснить реальность.

— Вы сказали про вашу игру в сериалах, что вы грешны, но вам не кажется, что именно благодаря этой известности вы можете транслировать...

— Да. Я и говорю об этом. О необходимости этого компромисса. Ведь очень часто меня и Ваню Охлобыстина обвиняют, мол, как вы, такие значимые фигуры, философски заточенные, снимаетесь в такой низкопробной продукции. Ну, во-первых, мы не испытываем никакой вины за качество этой продукции. Это очень смешной, очень хорошо сработанный продукт, созданный совместными усилиями невероятно талантливой команды... Это действительно самый лучший сериал в контенте «ТНТ». Но я говорю, что грешен, понимая, что работаю на обыдление аудитории, и я это осознаю, что зарабатываю, создавая контент, потребляя который люди не думают. Как сказал некогда мистер Фримен: «Жрут, срут, ржут».


Я грешен, так как поддерживаю процесс формирования этой «не думающей» когорты российского общества. Но благодаря этому, и нескольким другим сериалам, я имею возможность делать целый веер «сердечных» проектов, которые нацелены совершенно на другое. Но этот компромисс, к сожалению, нужен, потому, что можно очень долго просидеть в своей каморке на кухне, в однокомнатной квартирке и точить зубы озлобленности на то, что жизнь складывается не так, как хотелось бы, а можно просто выкатиться на базарную площадь и устроить шоу из своей жизни на радость и пользу себе и другим.

— Существует штамп, что Москва в отличие от регионов — это совершенно другая жизнь; вы это ощущаете?

— Я это очень сильно ощущаю, но в регионах, как бы кто-то меня не переубеждал, есть зоны интеллектуальной элиты, есть очень большой интерес к новой информации, есть очень сильное чувствование назревающих процессов. Да, в Москве концентрируется очень сильный потенциал, но параллельно с этим очень сильна фокусировка отрицательных, мешающих развитию, эгоистических качеств. Ведь сюда со всей страны едет огромное количество народа с бойцовскими характерами. То есть в Москву сливается очень мощный ресурс со всей страны и, конечно же, очень многое приманивается иллюзией денег. За счет этого небо над Москвой чаще, чем в других регионах России озаряется красочным салютом самоподрывающих себя сердец.

Но я считаю, что будущее за ростом такого же уровня мощных очагов в регионах. Я не очень информирован, каким образом образовался этот уникальный и более чем устойчивый казанский микроклимат. Я не специалист в этих нюансах, но, мне кажется, здесь происходят уникальные вещи. Это один из мощных культурных очагов. Пару лет назад я был здесь и в вашей филармонии с дирижером вашего симфонического оркестра Александром Сладковским, потрясающим  дирижером кстати: чутким, тонким; я читал русские сказки под живой оркестр. Это было фантастически круто. Он хотел пригласить меня и на Универсиаду, чтобы я так же под живой оркестр и музыку Шостаковича, прочел Короля Лира Шекспира, классная задумка. Но что-то не сложилось.

 

Я думаю, что Казань — это такой культурный центр. Хотя, люди всё равно хотят поехать туда, где нас нет, в Москве всё равно центр киноиндустрии, зрелищной, финансовой, политической, и прочих индустрий... Я с командой Школы игры был недавно в Красноярске, читал в Сибирском федеральном университете лекцию «Игра – как высшая мировоззренческая категория современности». Я видел эти глаза, эти аплодисменты, эту радость восприятия того, что созвучно внутренним исканиям и ожиданиям, и здесь, на кампусе в Казани я купаюсь в той же атмосфере. Я вижу, как детки сверкают глазками, говоря: «это то, что нам нужно, это те контексты, в которых мы хотим реализовываться. Мы хотим горения, вдохновения, осмысленности в процессах образования. Мы хотим радости, хотим воодушевления, мы хотим быть сотворцами будущих горизонтов, будущих смыслов». Вырастает целое поколение такое.

— Охлобыстин какое-то время был православным священником, я где-то читал, что вы буддист, это правда?

— Я очень глубоко симпатизирую буддизму. Для меня буддизм не религия, не философия, и не психология, но мировоззренческая модель, отвечающая на многие современные запросы и вопросы. Но я не буддист – я адепт «религии игры», если поиграть в метафорические игры. И для меня любая религиозная, социальная, политическая, педагогическая структура - это игровая модель. И все зависит от того, какие игры мы выбираем. Насколько игры эти осознанны и исходят из видения целого.

— Вы атеист?

— Ни в коем случае. Я тотально религиозен. Я вижу и манифестирую себя как творческую, бесстрашно экспериментирующую и безжалостно исследующую себя личность, но я не исповедую, конечно же, веру в персонажа, который где-то там, каким-то образом на меня воздействует. Для меня это все равно творческая потенция человеческого воображения. То есть человек сам сотворил фигуру бога для того, чтобы достичь определенных состояний, избавиться от страха смерти, воодушевить и организовать себя в процессе общественной жизни. Он сознательно написал этот сценарий, ввел себя в него в качестве ролевой функции, окружил себя играми в ад и рай, создал воображаемых друзей, ангелов и бесов, нарисовал карты внутренних миров, назвал это душой и так далее. Простому человеку очень важно поверить в какие-то концепты, не скажу сказочные, но в определенные формы объяснения реальности. Ему это очень важно, чтобы почувствовать удовлетворение, покой, устойчивость, возможность отождествиться с теми или иными состояниями, обрести точку опоры, чтобы добиваться более высоких целей. Но современные детки уже знают, что всё это сценарное богатство – очень важные, возвышающие дух игры, всего лишь игры!

— Как это происходило в вашей душе, первоначально был буддизм, а потом вы сформировали то, о чем сейчас рассказали?

— Ну во-первых, я не играю в такое понятие, как душа. Это может прозвучать довольно провокационно, но я не кокетничаю. Я действительно не понимаю, что христианским образом организованные персонажи подразумевают под этим понятием. Для меня это призрачный сгусток очень странных, слащавых и фатально неэффективных компонентов, совершенно не работающих в современных условиях жизни. Точно так же я не играю в бога, дьявола, ад и рай. Кто хочет пусть играют – это их территория, и я не имею право относиться к ней неуважительно. Но меня привлекают другие игры, с помощью которых я организую себя в пространстве. Мне не очень нравится передвигаться в пространстве на лошадях, мне более симпатичны сверхзвуковые самолеты. А что касается того, как все началось, то сначала был Глобальный кризис и сознание необходимости своего пути, поиска своей игры. Я с детства, с 4-х лет, когда мама привела меня в кукольный театр, вырастал в этой творческой среде.



Там мне всегда давали свободу проявления благодаря какому-то забавному стечению обстоятельств или благодаря какой-то кармической зависимости от воспоминаний прошлых воплощений; почему бы не поиграть и в эту игру. Мой папа оставил меня в три месяца, поэтому не было такого жесткого надзора. Мама давала мне простор и всегда прислушивалась к моему мнению и желаниям, выращивая во мне сознание свободы выбора. После 8 класса меня с треском выгнали из школы, потому что я не вписывался в жесткие образовательные схемы. В школе мне всегда было скучно и невыносимо тягостно. Потом, совершенным, опять же кармическим чудом, мне удалось прыгнуть в Ленинград, на курс к великому мастеру Зиновию Корогодскому, который тоже поддержал мое свободолюбие и жажду самостоятельного выбора. И так постепенно формировался персонаж, которого сегодня все называют Вадим Демчог. Персонаж, что внутри традиционных и довольно жестких образовательных моделей стал воспевать альтернативные механизмы, опирающиеся на естественные творческие элементы. И через все мои проекты красной линией проходит утверждение, что человек может быть счастлив только в контексте творчества своего персонального мировидения.

— Фримена вы только озвучиваете или влияете и на сценарий?

В одной из прошлых жизней у меня был проект Френки-шоу на радио «Серебряный дождь». Главным героем это проекта был некий Фрэнки - сумасшедший, который каждый день просыпался в новой роли и слезно, пафосно рассказывал о своей жизни от рождения до смерти. А слушатели должны были угадать, в какой роли Фрэнки проснулся сегодня. В этом смысле я иногда кокетничаю, что умирал 316 раз. Так вот, однажды, наслушавшись этого шоу, меня прижали к стенке два гениальных мультипликатора Павел Мунтян и Володя Понамарев, и сказали, что нам нужно создать интернет-версию Фрэнки. Я сказал: «Окей», — и так все началось.

А то, что касается сценариев, то это коллективная работа, именно поэтому тексты такие харизматичные, слогановые... иногда сценарии переписывались по 40-50 раз, думаю, поэтому они такие запоминающиеся, отточенные, выверенные, как укол булавкой.

Каждый из нашей команды по-своему формулирует меседж Фримена, для меня он заключается в том, что в современном мире уже не работают, и никогда больше не будут работать какие-либо мейнстримные течения. Мир все больше и больше будет становиться многоликим, многоплоскостным, фрактальным, проявляя через людей этот уникальный феномен мультипл-персоналити (множественные личности). Люди все больше осознают, что они не какие-то одни, какими сформировали и направили их прошлые поколения.



«Ты должен быть собой! А собой - это как? Я - это кто?», - спрашивает молодой человек, с детства приученный переключать себя, как каналы в телевизоре. Современный человек уже пробился к осознанию, что в одной ситуации он один, в другой - другой, в третьей - третий, в пятой – пятый, десятый, двенадцатый... Он уже способен разворачивать целую клавиатуру всевозможных масок и состояний. Он уже понимает, что эффективен только тогда, когда открыт творческой потенции ролевого многообразия.

— Фримен до сих пор живет?

— А что с ним случится? Он же цифра. Пророк цифровой эпохи. 31 мая этого года был запущен новый блок, и я думаю, что в сентябре выйдет новая серия.

— Это некоммерческий проект?

Мы очень хотели его коммерционализировать, но не получилось. И я думаю, что это проделки самого мистера Фримена. И как только появлялись очередные и очередные попытки и возможности его коммерционализировать он прятался. Забирался под стол, сбегал из дома. И вот здесь, я думаю, кроется какой-то очень важный творческий момент. Это тотально сердечный и тотально внекоммерческий проект. И он должен быть таким: это мистер Фриман — мистер Свободный человек, человек свободный от всех условностей. К сожалению.

— Вы никогда не увлекались психиатрией?

— Я родом из психиатрии: я артист. Артист — это диагноз. Я всю жизнь играл персонажей, которые в какой-то степени выходили за рамки здоровья. Я имею ввиду психического. Это всегда были персонажи с отклонениями, с какими-то комплексами, избыточными страхами, гипернеадекватными для человеческого мира идеями. Кроме того 316 смертей, во Фрэнки-шоу, где были прожиты жизни и убийц, и гениев, и мужчин, и женщин. Или в Трансляции Оттуда такие абстрактые понятия, как: Любовь, Смерть, Кот Шредингера, Русский мат, Козел отпущения, Число Пи. Все это уже сыграно. Вероятно, вся эта многоликость уходит в трансперсональные сферы, в своё время я очень сильно увлекался идеями Карла Юнга, Станислава Грофа, Тимоти Лири, всевозможными направлениями Алхимии, более чем глубоко исследовал Алмазный путь тибетского буддизма, по юности шалил с психоделическими состояниями и исследованиями творческих способностей мозга; ревностный сбор информации обо всём этом — это та глубинная основа, которая центрирует контекст моей жизни до сих пор. Я уверен, что сегодня «Феномен игры» настойчиво требует изучения себя на очень многих уровнях, и более того, все эти психоделические контексты, игры с расширением сознания, игры выхода за пределы узких схем мировосприятия, будут все больше востребоваться молодым поколением.

— Почему?

— Потому что интеллектуальный, здравый, линейный стиль объяснения реальности на сегодняшний день исчерпан. И если государство не отнесется к этому запросу с нужной долей серьеза, оно будет засаживать в подсознание общества очень мощный эмоциональный взрыв, и рано или поздно он произойдет. С помощью запретов и ужесточения законодательных механизмов в современном мире уже ничего нельзя сделать. Закон как таковой уже перестает работать — нужно начинать затачиваться под поиск новых структур организации общества. Люди всё больше будут индивидуализироваться, предпочитать персональные очаги творчества и объяснения реальности. Они все больше будут распадаться на множество составляющих очень красочного общества. И этого не нужно боятся. В эту игру просто нужно поиграть. Нет смысла удерживать волну современности — ее просто нужно оседлать.

— Вам не казалось, что система игры может обернуться против человека?

— Любая технология может быть повернута против человека. Любая игра опасна тем, что можно заиграться, и потерять связь с реальностью. Вы обратили внимание, что сегодня даже война обрисовывается СМИ в сленге игровых технологий. И живые люди это уже не  реальные существа из плоти и крови, это совершенно абстрагированные средствами массовой информации персонажи, роли некоего спектакля. Ситуация на Украине — это не что-то реальное, это шоу, спектакль, компьютерная игра. Замечали за собой такое? Эмоциональный мир уже не задействован в этих раскладах. А персонажей, как в боевиках со Сталоне и Шварценеггером можно убивать миллионами. Это ведь просто персонажи — что-то виртуальное, лишенное реальности. Человечность в этой истории уже не аргумент.

А ведь уже давно существуют все эти виртуозные игровые модели, когда любые конфликтные ситуации: общественные, социальные, политические, решаются за пару сеансов застольных игр. Например, серьезные дядечки садятся за игральный стол и смотрят к чему приведет битва за Украину. И по ходу игры, с большей или меньшей погрешностью, видят весь расклад. Мы хотим убрать из Севастополя и Крыма российского Черноморский флот и создать там военно-морские базы США и НАТО; для этого мы запустим красивую историю с «самоопределением» Украины. А мы не позволим вам это сделать и не менее красиво дадим Крыму «самоопределиться». А мы возьмем под контроль газотранспортные системы Украины, а также месторождения в Славянске, Харькове, Мариуполе. А мы подпишем договор на поставки газа в Китай, а для Европы начнем строительство обходных газотранспортных систем, а Украина зимой пусть мерзнет. А мы собьем пассажирский самолет и изолируем Россию путем введения различного рода санкций. А мы у берегов Америки в Тихом океане взорвем бомбу на глубине 5-ти километров, и вас нахрен цунами накроет, а потом попробуйте докажите, что это мы. А мы, перед тем как нас цунами накроет, выпустим весь ядерный запас по всем странам мира одновременно, и шарику вообще кранты! И все эти ходы они могут разглядеть на игровом столе и задуматься прежде, чем принять изначальное решение, которое заварило всю эту кашу. И это действительно вопрос - почему сначала посылаются войска, уничтожается дикое количество живых людей, а потом начинается этот смехотворный фарс самооправдания с перекупанием средств массовой информации.

Взрослых дядечек в погонах просто нужно научить играть. Все свои комплексы и страхи они должны научиться разыгрывать на игровом столе а не в реальности. В игровом виртуале можно разыграть любые кризисы, конфликты, и самые невероятные крупномасштабные процессы, столкнуть друг с другом и посмотреть на результат. Мир уже имеет этот технологический ресурс.

— Театральная карьера, театр и то, о чем вы сейчас говорите — что для вас первостепенно?

С годами педагогический контекст становится для меня все более первостепенным. Конечно, я не могу отказаться от кинематографической и театральной карьеры, и я буду продолжать это делать, потому что корни моего персонального финансирования уходят туда. Но если говорить о сердечных мотивациях, то мне всё больше нравится процесс инфицирования нового поколения освобождающим взглядом, процесс внедрение в их сознание максимально эффективной потенции игрового феномена. Находясь в единстве того, кто смотрит; того, кто играет; и того, во что играют. Я думаю, что это основной элемент образовательной системы будущего. Только в ней человек может быть максимально эффективным, максимально скоростным и максимально полезным для будущего.

— Кем хочет стать ваш сын?

— Он вырастает в очень веселой среде, делая ставку на свой персональный выбор, и мы это всячески в нем культивируем. Он уже творец, а не потребитель. Где бы мы ни оказывались, ему всегда предлагается несколько вариантов выбора и он уже почувствовал вкус этой ответственности. 

— Какой у него склад ума?

Ему нравится привносить новые элементы в уже существующее. Когда в его распоряжении оказывается несколько коробок трансформеров, и схем по которым их нужно собрать, он собирает не по схеме, а из всех возможных деталей делает что-то свое, новое, многорукое, многоногое, со всевозможными новшествами и добавлениями. И каждый раз он приходит и говорит: «Смотри, как я придумал, это будет вот так, а это вот так. И это будет гораздо круче, чем по схеме, потому что…» Я думаю, что он уже привноситель нового: его мозг уже инфицирован этим предоставлением свободного пространства. Он уже знает, что радость жизни в том, чтобы самому материализовывать новые измерения. 

— Вы его наказываете?

Я наказал его один только раз, когда к нему пришел друг, а у нас есть кот Сфинкс, Моисей Кокс. И они в игровом раже стали издеваться над ним. Кот был очень напуган, и это мягко сказано. У него просто был шок. И вот тогда он узнал тяжесть отцовской руки. Но это было сделано в абсолютной осознанности, вне эмоций. И полном понимании вины с его стороны. После этого он сам сформулировал главный принцип: «Своих предавать нельзя». Такие вещи формируют очень важную зону ответственности за окружающих. Я видел как-то, как он защищал свое право играть на площадке перед ребятами, которые года на четыре старше его. Сообразив, что он один, а их трое, и они старше, он схватил палку и превратился в терминатора. Он уже умеет накидывать на себя персонажей, которые превосходят его возможности во много раз. Он знает законы перевоплощения и умеет усиливать за счет этих внутренних игр свой потенциал. Он проводит много времени на моих мастер-классах, на съемочной площадке и уже сечет фишку. Но я не думаю, что он хочет быть артистом. Мне кажется, что он хочет изобретать. Он ловит кайф от соединения несоединимого. В сложные периоды наших отношений с Вероникой он уже давал указания о том, как нужно действовать, то есть он уже дает возврат, уже зеркалит, делает определенные сценарные разводки. А ему 9 лет. Я думаю, что он 100%-ный мультипл-персоналити – множественная личность.

Когда мы философствуем, катаясь на великах, или в пробке в машине, он мне рассказывает прошедший день: «…и тут я превратился в человека, которому было очень обидно за то что…» и дальше он распутывает весь контекст истории, находит имя этому персонажу, и этот персонаж - эмоция обиды, с этого момента уже подконтрольна ему, понимаете? «И тут, я пережил такое странное состояние, я покраснел, мне так захотелось пихнуть этого человека, но я сдержался…» Мы даем имя этому переживанию, например Таратута, и с этого момента это состояние подконтрольно ему. В следующий раз, он сам говорит: «Да, опять этот, Таратута приходил.» И таким образом, вскоре, он будет владеть всем диапазоном своей многоликости. И я думаю, что как отец я не смогу сделать ему более дорогой подарок чем это знание себя изнутри. опубликовано econet.ru