Ален Безансон об ответственности интеллигенции

Экология жизни: Я хотел бы немного поразмыслить о судьбе русской интеллигенции. В 50-х годах прошлого века в русском обществе сложился новый слой. Слой без определенной сущности, находившийся в ее идеях, получаемых со всей Европы и накладывавшихся на русскую основу.

Ален Безансон: ответственность советской интеллигенции сегодня (1988)

Ален Безансон (р. 1932) — французский политолог, историк социологии и философии, специалист по истории России и СССР. С 1951 по 1956 год состоял членом Французской коммунистической партии. Вышел из партии и стал критиковать коммунистическую идеологию после публикации доклада Хрущёва на XX съезде КПСС о преступлениях сталинизма. Действительный член французской Академии моральных и политических наук, почетный доктор РГГУ. Ниже размещена его статья из журнала "Континент", 1988. №57.

Ответственность советской интеллигенции сегодня

Я хотел бы немного поразмыслить о судьбе русской интеллигенции. В 50-х годах прошлого века в русском обществе сложился новый слой. Слой без определенной сущности, находившийся в ее идеях, получаемых со всей Европы и накладывавшихся на русскую основу.

Эта интеллигенция тут же начала борьбу с государством, которое она хотела разрушить, и гражданским обществом, которое она хотела предать смерти. В течение всего XIX века интеллигенция боролась против русского государства и в высшей степени его ослабила и воевала с гражданским обществом, от которого она хотела оторвать народные массы и которым сама она так и не была поглощена полностью.

В 1917 году эта интеллигенция при поддержке других классов в феврале разрушила государство, а в октябре - гражданское общество. Однако к власти пришла не она. Власть захватила сформировавшаяся внутри нее идеологическая партия с тоталитарным призванием, которая ставила себе целью подчинить все классы и группы общества, в том числе и интеллигенцию.

Что же стало с русской интеллигенцией? Одни были ликвидированы физически - голодом, сыпняком и расстрелами. Достаточно вспомнить Гумилева. Другие были изгнаны из России и обогатили жизнь Европы и Америки. Но большая часть попала в кабалу. Прежде всего мелкая, никому не известная и не имевшая возможности эмигрировать интеллигенция - учителя, земские врачи и т.д. Этот научный плебс пошел на службу советскому государству и был вынужден подчиниться его требованиям.

Остальные были куплены необходимостью делать карьеру, спасаться от голода и нищеты, свирепствовавших по всей России. Они нашли прибежище в советских организациях типа Союза художников или Союза писателей, где началось их приручение. Частные пристрастия тому способствовали.

Для одних это был русский национализм, ведь, в конечном счете, он продолжал господствовать повсюду, куда доходила царская империя. Для других - реванш за антисемитизм, ломавший их жизнь и жизнь их предков в течение целого века. Многие верили в социализм, в экономическое развитие России, в успех пятилеток. Некоторые надеялись на окончательный возврат к русским ценностям. Интеллигенцию объединил под своим крылом Максим Горький - верный сталинский Мастер культуры, Инженер инженеров человеческих душ.

Однако посреди этой моральной катастрофы русская интеллигенция сопротивлялась, и нужно сказать несколько слов о мартирологе тел, о мартирологе души и духа. Среди физически погибших упомянем хотя бы Гумилева, Исаака Бабеля, Осипа Мандельштама и еще сотни писателей - еврейских, украинских, грузинских, армянских, узбекских, татарских, русских. Их просто убили.

Но не менее страшным, чем физическое уничтожение, было уничтожение нравственного достоинства, разрушение души. Многие ли выжили и преуспели в этой обесчещенной жизни? Назову несколько имен: Максим Горький, Алексей Толстой, Илья Эренбург, а за ними все те бесчисленные официальные писатели, которые, по выражению Солженицына, жили по лжи. Эти инженеры человеческих душ сначала разрушали свои души, чтобы затем разрушать души читателей. И все-таки посреди этой катастрофы оставалась малая часть русской интеллигенции, которая играла свою роль, пыталась понять и познать.

Русская литература XIX века очень важна для Европы, но, в конце концов, она лишь крайняя ветвь европейской литературы; советская же литература (я говорю о подлинной литературе) уникальна, поскольку ей пришлось с голыми руками, и притом впервые, встретиться с монстром, какого до сих пор не встречала ни одна другая литература и о котором ни одна другая литература, исключая Орвелла, нескольких поляков и румын, не сказала достойно.

Два великих поколения русской интеллигенции как раз пытались познать зверя и взять его за рога. Поколение первопроходцев 20-х и 30-х годов, еще плохо понимавшее и сумевшее выразить главным образом острую боль: Булгаков, Замятин, Платонов. И тридцать лет спустя, в 60-е годы, - великое поколение, пробившее путь к Западу и всех нас более или менее освободившее, - поколение Солженицына, Ерофеева, Буковского, Шаламова, Зиновьева, тех, что сумели увидеть суть вещей.

Каково же положение сегодня? В эмиграции, куда попала часть этого великого поколения, Солженицын, Синявский, Максимов, Буковский, Зиновьев согласны лишь по некоторым фундаментальным вопросам. Внутри СССР, как отметил Амальрик в своем первом эссе еще лет двадцать назад, можно обнаружить все течения русской мысли прошлого века. Есть неославянофилы, неонационалисты и даже неочерносотенцы общества «Память». Религиозное возрождение с его величием и его недоразумениями, демократическое движение либералов и западников, есть даже более или менее социалистические течения, а также неоленинцы и неосталинцы. И это нормально - с чего бы интеллигенции быть единогласной? Любая возрождающаяся жизнь являет нам ту же картину разнообразия, какая присуща жизни в ее развитии. Какова нынче политика Горбачева по отношению к интеллигенции?

Внутри страны при сознании невозможности реальных действий предлагается верить в реформы. В Советском Союзе, по-видимому, уже понятно, что гласность, перестройка, демократизация обозначают просто линию коммунистической партии, линию Горбачева и ничего больше. За рубежом Горбачев пытается продать новый облик своей страны, чтобы соблазнять Европу, пока не удастся ее покорить, и соблазнять Америку, пока не удастся изолировать ее от друзей, союзников, от Европы. Сейчас у нас фаза обольщения, предшествующая фазе запугивания.

Русской интеллигенции Горбачев просто и открыто предложил продаться. У этой интеллегенции, может быть, уже не тот уровень и не те ресурсы, что у интеллигенции хрущевских времен, когда старый мир был еще не так далек, ведь это было уже так давно.

Нынешняя интеллигенция выжила в течение долгих брежневских лет. Нуждаясь в искренних лгунах, способных убеждать, и в псевдооппозиции, способной заменить отсутствующую политическую жизнь, Горбачев пытается соблазнить всю русскую интеллигенцию разом. Он, вероятно, думает, что при инертности советского общества интеллигенция уже не так опасна, как в 30-е или 60-е годы, что для нее можно устроить эдакий парк культуры и делать в нем уступки без опасности для режима.

Каковы приемы этого соблазна? Прежде всего, символы: издание или переиздание произ- ведений-фетишей, сочинений Пастернака, утративших свою резкость, стихов Гумилева; разрешение на восстановление нескольких церквей, нескольких монастырей с их трогательными куполами.

Жизнь писателей тоже улучшается. Как всегда, от пряника недалеко и кнут: интеллигенции предлагается опека государства от возможного разгула страстей народных масс против этих привилегированных слоев. Эта политика весьма активна по отношению к советским евреям. Государство расшевеливает болото народного антисемитизма, исподтишка направляемого им же самим, и тут же предлагает себя в роли спасательного круга, единственно способного обеспечить евреям более или менее мирное житье.

Этот соблазн будет использовать идеологически уязвимые точки интеллигенции: национализм, патриотизм и столь частую для русской интеллигенции инстинктивную ненависть к беспорядкам в страхе перед народной пучиной. А также тщеславие, свойственное любой интеллигенции, убеждающее интеллигента в том, что он очень важен, несет ответственность общегосударственного масштаба, ответственность перед народом, перед родиной, перед историей и перед человечеством.

Как сопротивляться этому соблазну? Много говорится о нравственном долге, интеллигентов призывают (интеллигенты сами себя призывают!) быть честными и, как говорит Солженицын, жить не по лжи. Мне кажется, что к этим нравственным обязанностям надо добавить скромность и, что очень важно, долг понимания.

Возьмем, к примеру, Солженицына. Этот великий человек занялся колоссальным исследованием прошлого России. Ну почему же он не оценил или просто игнорировал работу западных ученых? Почему рассорился с американским научным истеблишментом, который все-таки немало сделал для познания России? Почему допускал оплошности и дал повод к кампании дезинформации, которая, особенно в Соединенных Штатах, дорого ему обошлась? Мой вывод: недостаточно быть против советской системы. Эта система не выносит понимания, а страдать еще не значит понимать. Опыт страдания не равнозначен опыту познания.

Меня восхищает долгая просветительная работа польской интеллигенции. Вспышка «Солидарности» не принесла всех тех плодов, на которые можно было надеяться, именно потому, что не доставало той долгой работы по познанию, анализу коммунизма, которая необходимы и которую посредством гигантского самиздата, более или менее нелегальных университетов стремится провести польская интеллигенция.

Ложь будет побеждена не правдой в русском смысле этого слова, то есть правдой-справедливостью, а истиной, то есть позитивной правдой. От интеллигенции ждут способности к анализу, и эта аналитическая способность будет решающей в борьбе. Следовательно, если у интеллигенции должен быть девиз, то это просто: «За работу».опубликовано econet.ru

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание - мы вместе изменяем мир! © econet