Что такое «психосоматика рака»? Если не обида, то в чем проблема психоонкологии?

В поисках психологических «причин» рака, невозможно обойтись простыми тезисами и метафорами. В статье пойдет речь о том, какая связь существует между нашей психикой и развитием онкологии, а также остановимся  на психологических типах людей, которых мы чаще всего встречаем в работе с тяжелыми заболеваниями.

Условно мы можем выделить несколько механизмов влияющих на запуск механизма «саморазрушения» — депрессию (первичную и вторичную), невроз и травму, ситуативную психосоматику (острый конфликт, стресс) и истинную (связанную с нашим психотипом).

Психосоматика рака

В свое время в основных фундаментальных трудах по психоонкологии врачи уделяли особое внимание так называемой «шкале стрессовых событий Холмса-Раге». Смысл заключался в том, что в ходе психологического анализа жизненной истории пациентов было обнаружено, что большинство онкологических больных за некоторое время до развития заболевания испытывали какое-либо сильное душевное потрясение. При этом опираясь на учение о хорошем и плохом стрессе (эустресс и дистресс по Г.Селье) в этот чек-лист вошли не только объективно негативные события такие как смерть близкого, развод, переезд и т.д., а и события на первый взгляд вызывающие положительные эмоции — свадьба, рождение ребенка, примирение супругов и пр..

Стрессовые события

Поскольку оценивать ситуацию как хорошую или плохую мы можем лишь субъективно, в то время как для организма стресс (сильное изменение стимула) всегда остается стрессом, который активизирует систему адаптации с сопутствующими гормональными «взрывами». По итогу этого опросника мы могли спрогнозировать вероятность развития соматических болезней (чем больше стресса = тем выше балл = тем больше шансов заболеть (как кортизол подавляет иммунитет много описано в сети)).

Подписывайтесь на наш аккаунт в INSTAGRAM!

Психосоматическая же модель пошла немного дальше, поскольку одно и то же событие ранит людей по-разному. Психотерапевты стали делать упор не столько на количество набранных баллов, сколько на качественную оценку психотравмирующих ситуаций, не исключая общеизвестные механизмы психологической защиты (вытеснение, рационализация… а в работе с патологиями последних лет возможно уже нужно выделить и специфический механизм защиты «позитивного мышления», объединяющий в себе сразу несколько).
Почему мы связываем стресс фактор с онкологией? Как говорилось ранее, информация о «самоуничтожении» организма заложена в нас генетически. Когда в жизни человека начинают преобладать различного рода стрессы, конфликты, проблемы и вроде бы мелкие неурядицы, которые не находят разрядки, быстрого разрешения и компенсации, рано или поздно человек начинает тяготится таким положением психологически, а физически его организм постоянно вырабатывает гормон стресса, существенно влияющий на иммунитет. Но почему именно рак, а не сердечно-сосудистые заболевания, н-р? Отходя от темы, на самом деле по статистике люди гораздо чаще умирают от инфарктов и инсультов, однако.

Одна из основных ошибок, которую чаще всего допускают в работе с психосоматикой сводится к тому, что психосоматику рассматривают как односторонний процесс — психологическую проблему приводящую к болезни. На самом же деле в психосоматике психическое и физиологическое постоянно взаимодействуют и влияют друг на друга. Мы живем в реальном физическом теле, в котором работают реальные, порой независимые от нас физические законы. И первое, что важно понимать, что для того, чтобы заболевание сложилось таким какое оно есть, пазл должен собраться из нескольких факторов.

Когда мы берем историю болезни, и видим в ней генетическую предрасположенность к онкологическим заболеваниям + когда мы отмечаем употребление в больших количествах пищи содержащей так называемые канцерогены + когда мы отмечаем то, что человек живет в определенной экологически неблагоприятной зоне или радиационной + когда мы наблюдаем другие элементы саморазрушающего поведения (алкоголь, курение, самолечение медикаментами, режим нагрузок (насилия) над своим телом) и + когда мы отмечаем проблемы психологического характера, только тогда мы можем говорить о том, что риск действительно высок.

Психологический фактор в данном случае мы рассматриваем как разрешающий. Ведь на самом деле в организме каждого из нас постоянно находятся те самые недозревшие беспрерывно делящиеся клетки. Но и принцип гомеостаза рассчитан на то, чтобы не допустить увеличение их количества, ежесекундно наш организм трудиться над тем, чтобы сохранить здоровое состояние (как ОС в вашем компьютере, внутреннюю часть которой вы видеть не видели, знать не знаете как она работает, но она работает). И в какой-то момент программа дает сбой и начинает пропускать эти клетки, иммунитет перестает рассматривать их как ненормальные, опасные… Почему? Ведь даже если информация заложена генетически, должно же что-то случиться, чтобы ее раскрыть? Обычно это происходит под влиянием различного рода событий, которые условно можно обозначить как внутреннее ощущение того, что жизнь окончена и не имеет смысла.

Депрессия

Часто пациенты с онкологией сравнивают свою жизнь с образом барона Мюнхаузена, который вытягивает себя из болота за косичку. Кроме того, что их попытки кажутся им никчемными, они говорят, что просто устали от того, что им постоянно нужно себя тянуть. Раньше депрессию связывали только с реакцией на само заболевание и лечение.

Однако истории пациентов показали, что часто заболевание может возникнуть на фоне самой депрессии. Как вторичной, когда психологическое расстройство появляется на фоне какого-то заболевания (н-р, одна женщина долго не могла восстановиться после перенесенного инсульта, и через пол года у нее диагностировали рак. При этом она отмечала, что «пятно» на груди, которое оказалось его проявлением она наблюдала у маммолога много лет и никаких вопросов оно не вызывало. Другая женщина работала тренером по аэробике и получив травму ноги, чем дольше проходило лечение и очевиднее становилось, что нога не восстановится, тем больше ее самочувствие ухудшалось и через время у нее также диагностировали РМЖ). Так и на фоне первичной депрессии, когда в анамнезе пациентов с онкологией мы видим, что ранее они проходили лечение от депрессии. Более того, экспериментальные исследования показали, что у людей страдающих депрессией в крови повышен уровень белка, который участвует в образовании раковых клеток и распространении метостазов в организме.

При этом одна из версий, по которой онкологию причисляют к так называемым психосоматозам, опирается именно на тот факт, что часто психосоматические заболевания являются ничем иным, как проявлением соматизированной (скрытой, маскированной) депрессии. Тогда внешне человек ведет активный образ жизни, а в глубине души испытывает разочарование собой и жизнью, бесперспективность и бессмысленность. Здесь же просматривается связь с теориями, которые представляют онкологию, как сублимированный вид социально приемлемого суицида (если по статистике около 70% пациентов с эндогенной депрессией высказывают мысль о суициде, а к активным действиям переходит около 15%, то такая версия вполне вероятна — не видя смысла в жизни, но и опасаясь суицида реального подсознательно человек дает «команду» своему организму на «самоликвидацию»)

Невроз и психологическая травма

Еще один вариант который мы видим в практике, хоть и не у всех пациентов, но он также важен, мы соотносим с психологической травмой. Я объединяю это с неврозом, потому что чаще травма которую мы помним, но блокируем на эмоциональном уровне проявляется в органных неврозах и здесь мы скорее будем работать не с онкологией, а с канцерофобией. Травма же вытесненная, подавленная представляет большую проблему.

Получается что у человека есть некий травматический опыт (в основном различного рода насилия, в т.ч. морального), подавленный, скрытый и вытесненный, но вдруг происходит какая-то ситуация, которая его актуализирует, какие-то ассоциации пробуждают воспоминание о событии. По сути травма была настолько сильна, что психика не нашла другого механизма кроме как ее вытеснить, но теперь когда человек повзрослел у него появляется как бы вторая попытка. Забыть обратно ситуацию он не сможет и если за прошедшее время от момента травмы он наработал психологический ресурс, это воспоминание скорее сублимируется в какой-то органный нервоз (неосознанную попытку контролировать). Если же механизма проработать эту травму нет, мы снова приходим к тому, что жизнь уже никогда не будет прежней, он никогда не сможет это забыть и примириться, значит такая жизнь обречена на «пожизненные страдания». Есть ли в ней смысл?

При этом в психотерапии таких пациентов важно обращать внимание на деструктивную связку «обида-прощение». На первый взгляд кажется все логично — человек вспомнил нечто «ужасное», всем сразу стало понятно что корень беды в детской травме насилия, и для того, чтобы вылечиться от рака нужно срочно простить тирана и будет счастье. Но счастья не будет. Потому что прощение предполагает разделение ответственности (я обиделся — я простил). В то время как провокация чувства вины может только усугубить состояние (раз виноват, значит мне поделом). Поэтому акцент важно делать наоборот на снятие вины с пациента и переработку травматического опыта (ориентируясь на состояние самочувствия)

Ситуативная психосоматика

Нередко бывают такие случаи, когда заболевание возникает как бы случайно, спонтанно, без каких-либо длительных страданий и предпосылок. Мы это связываем с так называемой ситуативной психосоматикой, когда в жизни человека происходит сильный конфликт, фрустрирующая ситуация, шок, которые как бы выбивают его из состояния равновесия. Некоторые пациенты даже могут отметить, что в этот момент они подумали, что «жизнь окончена» (автомобильная авария, нападение) или что «при таком ходе дел все было зря и не имеет смысла», «лучше умереть, чем переносить этот позор», «больше верить некому и один я не вытяну» и пр.. Вскоре волна негодования проходит, человек находит инструмент для решения проблемы, но пусковой крючок уже спущен. Тогда в процессе психотерапии он не видит никакой связи между конфликтом и заболеванием, потому что считает раз ситуация разрешилась то и проблемы нет. Такие случаи чаще имеют благоприятный исход и минимальный риск рецидивов. Можно долго подозревать, что клиент что-то утаивает, ведь не может быть, чтобы у человека все хорошо и хорошо и вдруг онкология. На самом деле может.

Последнее время все больше мы можем встретить информации о том, что онкологию считают хроническим заболеванием. Кроме ситуативной психосоматики, для большинства случаев это справедливо, поскольку факторы способствующие развитию заболевания есть всегда рядом (как психологические так и физические). Тело уже знает механизм и схемы как сублимировать внутриличностный конфликт, где находятся необходимые механизмы «саморазрушения» и т.д. Поэтому в качестве профилактики рецидивов, нам важно понять где наши слабые стороны и периодически активно их укреплять

Истинная психосоматика

Не дающая всем покоя, поскольку это именно тот фактор, который мы можем привязать к чертам личности пациента и его внешности. Хочу отметить, что поскольку истинную психосоматику мы соотносим с конституциональными особенностями (то, что заложено в нас природой и не меняется), чаще это и наводит на мысль о том, что у онкологии есть связь с какими-то чувствами, чертами характера, органами и пр.. Ведь действительно мы отмечаем, что, н-р, у людей астенического телосложения часто бывает рак кожи, легких и пр., но это связано не столько с проблемами человека, как с его личностью. К слову, говоря о том какую расшифровку или значение в психосоматике имеет тот или иной орган, сразу могу ответить, что чаще никакую). В стационаре люди с одним и тем же диагнозом имеют абсолютно разные характеры и психологические проблемы, это вам подтвердит любой онколог.

«Выбор локации опухоли» больше связан: с конституционально слабым органом (где тонко, там и рвется — иногда мы говорим о риске «рака груди» женщины у матери которой была опухоль, но женщина может унаследовать конституцию отца и наш прогноз не оправдается, и наоборот); с перечисленными выше канцерогенными факторами (если человек курит, то выше вероятность поражения горла и легких; если злоупотребляет медикаментами и нездоровой пищей — желудка; окр, солнце/солярий — кожа, но и это не закон и рассматривается с другими составляющими); с гормональным дисбалансом, в частности с особенностями выработки нейромидиаторов того или иного человека в конкретный момент времени (каждому человеку нужно разное количество гормона, чтобы проявить ту или иную эмоцию и по большому счету хоть это и зависит от конституции, но и связано с тем, что происходит в жизни человека) и даже с возрастом (каждый орган имеет свою историю развития — обновления и разрушения, поэтому в разном периоде разные клетки могут делиться более интенсивно) или непосредственной травмой органа (часто пациенты указывают на то, что до развития опухоли эта область была травмирована (застудил, ударил, разбил, сломал), но речь идет о травме не как о причине онкологии, а как о локализации, не нужно путать).

Вместе с тем и черты характера, то по сути продиктованы именно конституциональным типом нервной деятельности. И когда мы говорим о характерологических сходствах пациентов с тем или иным диагнозом, мы описываем именно те самые портреты личности, о которых поговорим в следующей статье.

Психологические портреты клиентов с онкологией. Особенности психотерапии.

Если и можно выделить психологический фактор способствующий развитию онкологии, то выражен он будет не в конкретных проблемах или чувствах, а в общем подсознательном посыле о том, что жизнь в том проявлении в котором она есть уже не имеет смысла. При этом «смысл» большинство людей определяет по-разному и для того, чтобы «кесарево досталось кесарю» мы отмечаем типичные модели поведения и психокоррекцию соответственно. Каждый исследователь-психолог может выделить и 11 и 8 типажей, однако мы представляем такие поскольку в каждый из них можно мотивировано добавить различные черты характеров людей (эти портреты мы связываем с темпераментом и конституцией, с тем что давно и уверенно лежит в основе медицинской психосоматики).

Итак, самая основная проблема, которая становиться камнем преткновения в работе с онкологическим больными сводится к отсутствию смысла жизни. Чаще всего, когда мы начинаем разбирать мотивационную составляющую выздоровления, мы говорим:

Зачем вам быть здоровым?

Ответы +\- стандартны: поставить детей на ноги, не могу бросить родителей, остались невоплощенные незакрытые рабочие проекты, жить ради внуков, расплывчатое «я так много еще не сделал/не побывал/не попробовал» и так далее. Чаще всего мы называем их «псевдо ресурсами». Потому что когда речь заходит о том что для клиента значит, н-р, материнство (подставить можно любой из вариантов), после абстрактных счастья и любви, мы приходим к тому что это тяжелая работа, постоянные напряжение, страх, тревога, отказ от собственного Я «во имя» и пр.. Парадокс на лицо, почему тогда для клиента это должно стать смыслом выздоровления? И снова мы приходим к тому, что люди цепляются за общепринятые человеческие ценности, т.к. «нужно хвататься за все, что предлагают», «нельзя же просто сидеть сложа руки», «а как же дети»? И тогда процесс выздоровления превращается в двойную борьбу, кроме того, что речь уже не стоит о светлом будущем, мы получаем насилие над собой сейчас, для того, чтобы продолжать насиловать себя после выздоровления. Часто люди сами того не понимая пытаются создать опору и ресурс из источника своей боли. Образно говоря, они хотят жить ради того, что привело их к болезни.

При этом, я хочу обратить внимание на то что дети, родители или проекты это действительно очень важно, но в данном случае речь идет о том, что человек находится в таком состоянии, когда все эти фразы исходят из него шаблонно (чтобы все как у людей), на самом же деле он воспринимает эти сферы как борьбу, как обязанность, самопожертвование, нужду и долг и т.д..  И во всей этой истории порой просто невозможно докопаться до «Я» клиента, его просто нет. Что приносит вам истинную радость? Чем интересным наполнена ваша жизнь когда нет детей(родителей, проектов, планов)? О чем вы мечтаете (кроме здоровья и того чтобы вас оставили в покое)? Каково ваше предназначение, цель, миссия и т.д. (по вере каждого)? Вы помните что такое кайф, драйв, блаженство?

Многие пациенты, успешно прошедшие лечение и курс психотерапии часто говорят о своей болезни как о точке отсчета. Они отмечают, что жизнь разделилась на До и После, они кардинально пересмотрели свои ценности и болезнь стала своего рода толчком для личностного роста, для новой жизни, новых идей и людей, новых интересов и мечтаний! Это абсолютная правда.

Подписывайтесь на Эконет в Pinterest!

Нередко когда мы анализируем метафорическую функцию того или иного симптома, через суть заболевания, через особенности течения и т.д. мы также выходим к тому, что подобно раковой опухоли которая беспардонно разрастается прогибая и проедая все на своем пути, Я человека больного онкологией метафорически кричит о том что оно есть, оно существует. У него есть свои планы, радости, цели, интересы и оно тоже имеет право на то, чтобы его наконец-то услышали. Однако в отличие от депрессивных клиентов, здесь на первый план выходят поведенческие деструктивные установки, родовые программы и сценарии, которые в буквальном смысле предлагают человеку: «не высовывайся», «будь послушным, покладистым», «смолчи ты умнее», «проглоти, оставь, забудь», «слушай, что я тебе говорю», «ты всегда недо… (недостаточно умный, красивый, аккуратный и т.д.)» и пр.. В отличие от предыдущего описания, у этих людей есть четкое понимание того, что они хотят от жизни, но их Я всегда находится на втором-третьем месте. Они получат необходимое и желаемое но когда-то потом, потому что сначала нужно всех уважить, чтобы не дай Бог никого не обидеть, чтобы люди чего не говорили за глаза, чтобы всем угодить и т.д.. И часть из них в процессе лечения начинает ставить себя на первое место, позволять себе для начала хотя бы необходимое, перестраивать внутрисемейную политику, как бы говоря «Хватит, я всю жизнь жил чужими нуждами, пришло время мне пожить для себя». Однако многие настолько глубоко уверены в своей никчемности или малозначимости (нет аналога сути меншовартості), что даже необходимое им для лечения ставят на второе место перед потребностями других. Можно даже услышать такую фразу «зачем мне это, я все равно скорее всего умру, а детям пусть останется то и то…». И метафорически опухоль продолжает распространяться «раз тебе не нужно, я себе возьму».

Но научиться балансировать между заботой о себе и об окружающих очень сложная работа, поскольку в психотипе такого человека изначально заложен паттерн «полезности и самопожертвования». Если такой человек бросит все и срочно начнет «любить себя», через время у него только разовьется чувство вины и смысл жизни станет еще более туманным, т.к. ради чего тогда жить, если не ради улыбок близких? Поставить себя на первое место, для него как игра в чужую жизнь, которая по сути ничего не меняет, а только каждый день заставляет ломать себя. Более того, иногда проблема онкологии связана именно с тем, что человек «раздав себя всем» (в том числе и опухоли) еще и винит себя в том, что «недостаточно отдал», «мало», «не так», «не вовремя», «мог бы больше» и пр.. Тогда наша задача состоит не только  в том, чтобы помочь человеку найти то, что вдохнет жизнь в его действительность, что поможет пересмотреть его установки и ценности и осознать, где он пережал пружину, но и в том, чтобы он научился быть полезным не во вред себе.

Еще один часто встречающийся механизм — механизм избегания/отрицания. Условно таких пациентов можно назвать людьми без эмоций, т.к. часто они не в ладу с собой. Они плохо ориентируются в своих чувствах (раньше мы говорили об алекситимии, современные исследования показывают недостаточной связь алекситимии с психосоматикой, однако в этом типаже она встречается).  Анализируя более раннюю симптоматику, мы приходим к тому, что организм уже давно сообщал пациенту что с ним не все в порядке. Здесь мы конечно отличаем клиентов которые догадывались об онкологии, но недообследовались по причине страха услышать диагноз, от клиентов которые на самом деле жили как роботы с заданной программой и полным непониманием того что происходит с ними. Это также люди, которые обучены не чувствовать (не плачь, не кричи, не смейся, не липни ко мне- не обнимайся, не показывай вида и пр.), люди за которых чувствовали другие (нормальный суп, не кислый; нормальная вода, не горячая; хватит бегать ты устал; это не любовь, он тебе не пара и пр.), люди которым заданы были рамки того, что такое белое, что такое черное и потому все то, что не белое и не черное вызывает у них страх и отторжение. Здесь также напрашивается метафора о том, что со временем стимулов становится так много, что человек теряется, устает разбираться в том, что его, что не его, что ему нужно, что нет, что хорошо, что плохо, а главное как это понять, принять и присвоить? И иммунная система перестает распознавать раковые клетки как инородные. Если то что я всегда считал плохим имеет спектр до хорошего, то может и эта клетка не такая плохая? Раз организм их сам производит, значит так надо?

Сначала человек живет с родителем, который «задавал ему алгоритмы», потом с супругом, если повезет со временем его начнут опекать дети. При этом в моем описании картинка рисуется откровенно инфантильная и беспомощная, на самом же деле в реальной жизни эти деструктивные связи выглядят абсолютно естественно («я так люблю свою маму, мы как одно целое»/ «вы говорите все моей жене, она мне потом разъяснит»/ «я приемлю только то, что идет по протоколу»/ «просто я интроверт и не люблю рассказывать о себе»  и т.д.). Особенно запутать нас могут бывшие военные (или спортсмены, люди режима), которые демонстрируют силу, уверенность, интеллект и практичность, но уволившись или на пенсии, когда все эти навыки уступают место чувствам и обычному человеческому взаимодействию, они себя теряют. «Жизнь заканчивается» в тот момент, когда перед таким человеком встает необходимость принимать эмоциональные и чувственные решения самостоятельно (то же характерно для людей других профессий при сознательном уходе от родителей, разводе, переезде и пр.). Тогда первое время, пока «наработанных алгоритмов» для комфортной жизни хватает, человек чувствует себя уверенно. Однако чем больше он живет в стремительно меняющемся мире, тем больше сталкивается с различного рода трудностями, понимая, что у него нет универсальных алгоритмов он не знает что делать, как, когда и т.д.. Внутренней тревоги и безысходности становится настолько много, что толчком для развития онкологии может стать на первый взгляд абсолютно незначительное событие, которое на самом деле будет последней каплей, переполнившей чашу терпения (эта история растягивается на годы, поэтому сложно обнаружить связь сразу).

Чаще такой психотип встречается у мужчин, и тем сложнее психотерапевтическая работа. Они будут четко выполнять все инструкции, принимать лечение и даже «радоваться жизни» и «любить себя» по заказу близких и доктора, однако открыться другому человеку с одной стороны будет препятствовать их замкнутость, с другой стороны скудный чувственный опыт, скудный опыт распознания своих эмоций. Иногда для таких людей «смертельное заболевание» становится тем самым чувственным вызовом, когда они уже будучи взрослыми и самостоятельными вдруг позволяют себе остановиться и почувствовать окружающий мир — как пахнет воздух, как греет солнце, как хочется увидеть друга и т.д.. Иногда это становится настолько интенсивным опытом, что они закрываются, поэтому «терапевтическое чувствование» желательно производить дозировано и с возможностью получить обратную связь.

Говоря об инфантилизме и эгоцентризме важно различать тех пациентов которые плохо ориентируются в своих чувствах, от пациентов которые привыкли стоять в центре внимания всех. Такая структура личности очень хорошо известна онкологам, поскольку эти люди привлекают к себе максимум внимания окружающих. Они уверены, что им все должны прийти сдать кровь, выделить деньги на лечение за границей, реагировать на каждый вздох и т.д.. Они искренне не понимают, почему все не вертятся вокруг их болезни, когда они настолько опасно несчастны.

Пока рядом есть человек, который поддерживает их веру в свою исключительность, пока жизненные обстоятельства складываются так, что они не испытывают нужды и не должны прилагать какие-либо усилия, чтобы получить нечто элементарное — за их здоровье можно не переживать. Но чем больше они сталкиваются с необходимостью «психологического взросления», тем больше у них создается ощущение, что мир сошел с ума. За внешней формой состоявшегося человека (это могут быть как финансовые блага, так и значительный интеллектуальный, научный потенциал) прячется маленький ребенок. И что-то в его жизни сложилось так, что ему пришлось стать взрослым, а он не готов, не хочет, не может, ему реально страшно.

Тогда болезнь становится тем рубежом, который подтолкнет человека к тому, чтобы принять реальность мира такой, какая она есть (разной и на ряду с удовольствиями тяжелой). При этом важно помнить, что разросшееся Эго (метафора — как разросшееся новообразование) говорит именно о том, что у этого человека изначально нет проблем с любовью к себе и самооценкой (метафора — пока раковых клеток было мало, иммунитет справлялся с ними легко), проблема появляется тогда, когда человек перестает видеть ценность вокруг в чем-либо кроме своего Я (метафора — клеток становится настолько много, что организм дает сбой — разрастаться, занимая собой все пространство это нормально). Но и как в других случаях истинной психосоматики мы не можем ориентировать пациента на то, чтобы он отказался от своего Я, «признал свою инфантильность» и прочее. В данном случае речь идет скорее о том, чтобы научиться уважать другое Я, оценивать свое Я адекватно, не уменьшая своей реальной значимости (поскольку часто это люди с очень сильным потенциалом).

Еще один ярко выраженный психотип онкологических пациентов — психотип «достигатора», когда в погоне за жизнью он забывает жить. И когда ситуация погони меняет ракурс или цель достигнута человек обнаруживает, что кроме этой цели он нигде больше себя не знает, не видит, не понимает.

Это бывает связано как с выходом на пенсию, увольнением, закрытием проекта, разводом, так и с какой-то физической травмой. При этом можно говорить как о законченной цепочке, когда человек жил планом: выучиться — найти хорошую работу — жениться — построить дом — купить квартиру детям — ….. а дальше что?

Жить в свое удовольствие — это как? Куда бежать в 6 утра? С кем договариваться, где что пробивать и пр.?

Что делать с внуками? Зачем путешествовать, когда есть интернет?  

Все к чему бежал всю жизнь достигнуто — вот он финиш. Так проблема может быть и в окончании части какого-то цикла, когда очень много усилий человек направлял в одну сферу, а она либо закончилась (закрытие проекта), либо не дала ожидаемого результата (всю жизнь пропадал на работе, а в результате ни семьи, ни работы или всю жизнь работал ради повышения, а когда повысили понял, что уже ни здоровье, ни интерес, ни возраст «не соответствуют занимаемой должности»).

Таким людям важно научиться расширять сферы своих достижений и вовремя переключаться. Если они уперлись в какую-то ограничивающую установку — обогнуть ее. Иногда жизнь бросает вызов  в том, чтобы найти смысл и цель в состоянии лишения (н-р, при инвалидизации) или отложить дела и работу и увидеть, что есть семья, друзья, и другие сферы, которые также важно развивать.

По большому счету, как я писала в других статьях, психосоматических функций у одного и того же заболевания может быть несколько. Вид опухоли, локализация, течение заболевания и другие особенности — это все детали частного порядка. В своей работе мы не можем выделить четкую связь между органами, эмоциональными переживаниями и т.д., хотя бы даже потому что функций может быть несколько и они могут переплетаться. У кого-то задействованный орган ассоциируется с семейной историей или сценарием, у кого-то с конкретным травматическим переживанием в том числе детским, у кого-то ситуативно, случайно на почве внезапного конфликта или стресса (читай предыдущую статью).

Однако часто не столько значимым становится вопрос почему, как вопрос зачем. И  в первую очередь он сопряжен с потерей связи с собственным Я, которую мы как психотерапевты, стремимся восстановить. Говорить о том, насколько это соответствует действительности сложно. Мы скорее судим не по причине, а по результату, когда видим, что одни клиенты идут на поправку скорее, чем другие с таким же точно диагнозом, объемом вмешательств и лечением. Так или иначе мы сталкиваемся с тем, что человек с онкологическим заболеванием блокирует свою жизнь — то ли тем, что разочаровавшись не может найти в ней смысла, то ли тем, что не может начать жить СВОЕЙ жизнью, то ли тем, что не понимает сам себя, не видит своего приложения или наоборот перестает видеть вокруг что-либо кроме своего Я.

Психотерапевту же в работе с такими типами нужно немного постараться, чтобы определить, где «установки» человека истинны, а где воспитаны или навязаны обществом, поскольку это представляет перед нами разные терапевтические задачи.

В работе с истинной психосоматикой нам всегда нужно помнить о терапевтическом балансе, поскольку зачастую то качество, которое развито в человеке излишне является не ошибкой, а его чрезмерным проявлением своей сущности (того, что заложено в нем природой). Соответственно стараясь деструктивное качество «ликвидировать» мы будем только лишь ломать человека через колено. Все что нам нужно это просто определить степень приемлемости тех или иных установок и моделей поведения, чтобы обучить человека не быть чрезмерным в их проявлении или подавлении, понимать себя через призму своих природных особенностей, принимать их и использовать как ресурс. Т

огда психотерапия превращается не в «хирургию словом», где нужно удалить деструктивное поведение, а в своего рода гармонизацию, когда поведение нужно сохранить, но откорректировать его таким образом, чтобы оно приносило пользу клиенту. Научившись это делать единожды клиент обретает максимальную независимость от терапевта, но это справедливо именно для работы с гипо или гипертрофированными качествами заложенными в нас природой (конституцией, темпераментом).

Подписывайтесь на наш канал VIBER!

Немного другую задачу мы ставим тогда, когда деструктивный поведенческий паттерн идет в разрез с нашей конституцией и по большому счету просто выучен или навязан. Это часто случается в семьях, когда родители и дети относятся к разным конституциональным типажам (ребенок может быть похож на родителей, а может на бабушек/дедушек, дядь/теть). Тогда получается, что с самого детства ему навязывали модель поведения не свойственную его темпераменту и способностям, и всю жизнь он ломал себя для того чтобы соответствовать ожиданиям «воспитателя».

В таком случае сама болезнь может быть именно «пробуждением истинного Я». Мы же тогда заходим с другой стороны, сначала определяем какие установки и ценности истинны, а какие навязаны, а после заменяем один поведенческий паттерн на другой. И тогда психотерапевтическая работа действительно хирургически с одной стороны смягчает ситуацию сепарации Я пациента от Я значимого близкого, с другой стороны помогает на пути «приживления» своего истинного Я, поддержке на пути знакомства с новыми переживаниями.

Иногда в нашей работе встречаются люди, который говорят «как же так, я всю жизнь правильно питался, занимался благотворительностью, вел здоровый образ жизни, посещал различные тренинги и курсы, развивался и мыслил позитивно, почему это происходит со мной, моя жизнь полностью меня радовала и удовлетворяла, а теперь я лишен всего этого».

Здесь также нет универсального ответа. Одни пациенты в психотерапии раскрываются и дают понять, что «хорошая жизнь» это бег от внутренней пустоты; другие отдают дань моде; третьи настолько упиваются «позитивизмом», что те части личности, которые отвечают за грусть, страх, гнев и пр.. просто напросто подавлены, «убиты», проигнорированы и т.д.; четвертые в глубине души ощущают, что все что нужно было познать в своем воплощении они уже познали и «каким может быть большим самосовершенствование, чем есть сейчас?»; пятые активно вникают в свою болезнь, с целью проживания ее как опыта, преодолев который они смогут помочь другим людям, как, н-р, Луиза Хей и т.д.. Все индивидуально.

Единственное что хочу отметить, это важность анализа ситуации, поскольку какой бы ни была хорошей или плохой его жизнь До, она привела его к той точке отсчета в которой он находится сейчас. И в дальнейшем мы не можем вернуться к привычной жизни, т.к. «невозможно продолжать делать все то же самое и ждать другой результат (с)». Поэтому не всегда то, что мы считаем позитивным является нашим ресурсом и наоборот.

К слову, после моей первой статьи об онкологии  многие негативно высказались о Луизе Хей, якобы ее теория устарела. На самом деле Луиза, как человек который прошел через онкологию, достаточно точно сформулировала суть того, чего не хватает больному человеку. Вся ее философия была направлена на любовь к себе, на познание себя, на раскрытие своего потенциала и на поиск своего места в системе мирозданья и пр..

Да, пусть обида не имеет никакого отношения к онкологии, однако за многие годы работы с онкологическими больными, мы можем четко определить группу риска по рецидиву, это именно те люди, которые боролись, лечились, но так и не смогли повернуть жизнь вспять, найти себя, начать жить иначе, изменить глобальные деструктивные установки, мешающие получать удовольствие от жизни, наслаждаться ею и использовать свой личностный потенциал во благо себе и окружающим гармонично.опубликовано econet.ru.

Автор Анастасия Лобазова

Подписывайтесь на наш youtube канал!

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание - мы вместе изменяем мир! © econet