ДВОЙНОЙ посыл «ПЛОХОЙ» матери

Материнская любовь безусловна, она не подвергается сомнению. Всегда ли это так?

Материнская любовь безусловна, она не подвергается сомнению. Всегда ли это так?

Материнская любовь безусловна, она не подвергается сомнению. Всегда ли это так? Потребность в любви и привязанности испытывают все. Почему она проявляется в разной степени, почему в, казалось бы, внешне благополучной семье у ребенка она сильная, а в откровенно асоциальной нет? 

Подписывайтесь на наш аккаунт в INSTAGRAM!

Мама пришла с работы усталая.

– Уроки сделал? 
– Сделал
– Почему посуду за собой не помыл?
–  Забыл – вяло отвечает девятилетний ребенок, привычно улавливая тревогу и раздражение матери.
– Почему такой беспорядок?

После обычных дел по хозяйству она слегка расслабилась, и возникло чувство вины за раздражение и досаду. Раздражение вызвано усталостью, а еще оно благополучно защитило ее от близости, которая требует душевных усилий.

Где-то в глубине души она была не готова стать мамой, так получилось. Да и сейчас она иногда представляет себя свободной, вспоминая бурный роман еще до замужества, чувствуя несправедливость в распределении домашних обязанностей, невнимание мужа.

Сын все больше походит на отца, приобретая черты его внешности и манеры. Он своим появлением невольно ограничил ее свободу и возможности, хотя она, конечно, любит его больше жизни. Она никогда не позволяет себе в этом усомниться...

Кажется, если промолчать или даже прогнать непрошенную мысль, никто ничего не узнает, тем более ребенок, он не может знать взрослых проблем. Но это же мама, самый главный человек в его жизни. И сколько бы она не умалчивала свои сомнения, сколько бы не играла роль заботливой матери, он почувствует это.

Она иногда ласковая, но чаще раздраженная. Она говорит правильные вещи, заботится о нем, только выглядит это как приказ. Важнее порядок, успеваемость, еда, что-то еще...

Он чувствует фальшь, но не может это выразить и не понимает причин, которые, скорее всего, будет искать в себе. Наверное, он какой-то не такой, надо постараться стать лучше. А, может быть наоборот, надо выразить протест, он хочет, чтобы его любили, только не знает, как этого добиться.

И возникнет тревога. Эта тревога будет присутствовать всегда, пока он будет расти, и даже когда станет взрослым, будет искать любовь и доказывать, что заслуживает ее.

Мамы по-разному относятся к детям, хотя кажется, что любовь к своему чаду не подвергается сомнению. И все же, степень ее близости может быть разной.

Этому есть свои причины: разная степень материнского инстинкта, который, к тому же, со временем может ослабевать, недостаточно сформированная личностная готовность к материнству, сложное отношение к мужу, которое она неосознанно транслирует на ребенка. А любовь, как известно, не поддается волевым усилиям. Мама сама себя ненавидит и не может позволить себе не любить.

 
Эти противоречивые чувства и мысли являются следствием перманентного внутреннего конфликта между истинными чувствами к ребенку и запретом на них общественным и личным.

Мать боится быть плохой, и в действия вступают психологические защиты от этого страха. "Надо заработать много денег, чтобы обеспечить ребенка" – она убегает в работу. "Он (она) должен хорошо учиться, тогда никто не скажет, что я плохая" – в дело идет тотальный контроль выполнения уроков.

Это, обычно, приводит со временем к противоположному результату и еще большей тревоге, заставляя ужесточать отношение. Если ребенок сопротивляется, то разгорается конфликт, из которого трудно найти выход. Однако, полное подавление и подчинение ведет к беспомощности и зависимости. К тому же, сомнение в способностях и ценности способствует закрытости.

Сложные чувства вины и стыда, которые испытывает мать, заставляют компенсировать их подарками или редкими попытками проявления заботы и внимания, но их неискренность больно отражается на его психике.

Внутренний конфликт проявляется в коммуникации, которою Грегори Бейтсон назвал двойным посланием (double bind). Словами мать выражает то, что должна выражать заботливая мать, а на более высоком смысловом уровне (имеется в виду обобщения) или невербально то, что она реально чувствует.

Говорится о любви, но когда ребенок тянется к матери, она его отталкивает, защищается от интимности. Такой защитой служит необходимость уборки, невыученные уроки, усталость – все, на что можно переключить внимание, когда ребенок хочет рассказать о своих переживаниях или трудностях. "Не переживай, это ерунда", "Сначала убери в своей комнате" – Обесценить их или поставить условие, тогда не будет реального контакта, в котором он может прояснить отношение к себе и соприкоснуться с вытесненными чувствами матери.

В таких отношениях взаимодействие осуществляется только на формальных основаниях (уроки, быт и т. д.) и никогда о чувствах, переживаниях. Так мать сохраняет желаемую для себя дистанцию и заглушает собственную тревогу, связанную с нелюбовью к ребенку. Формула проста: обут, одет, накормлен, значит все в порядке. 

Но настоящего контакта, который позволяет ребенку чувствовать достаточную степень его принятия, которая позволит ему сосредоточится на адаптации к окружающему в полной мере, нет. Напрашивается аналогия с успешным в социуме мужчиной, который потому и успешный, что у него дома все в порядке.

Надо подчеркнуть важность запрета на обсуждение отношений. Об этом нельзя говорить, такие разговоры пресекаются манипуляцией (ты не любишь свою мать) или уходом от разговора по формальным поводам. Способов «отодвинуть» от себя ребенка множество. Я описал только самые простые.

Из смысловых обобщений формируются сценарные предписания, которые подробно описал Э. Берн. Они действуют на психику как внушения на бессознательном уровне. Именно поэтому их очень трудно увидеть.

Таким образом, ребенок не понимает истинного отношения к нему. Отсутствие теплоты он принимает на свой счет, пытаясь подстроится, чтобы добиться любви. Так обесцениваются собственные чувства и переживания, и появляется перманентная тревога и неуверенность. Эту тревогу он будет пытаться компенсировать потом в других отношениях, что приводит к зависимости, потому, что главной их целью становится компенсация недополученной когда-то родительской любви. 

Любопытно, что механизм двойной коммуникации становится за годы детства привычным и человек начинает искать тайные смыслы во всех отношениях и словах. Очень много вопросов к психологу о мыслях и мотивах партнера в той или иной ситуации.

Простой вопрос, почему бы не спросить об этом у него, повергает в ступор. Первая мысль, которая при этом возникает: он на меня обидится или отвергнет, что вызывает детский непереработанный страх. Виной этому неосознанный родительский запрет на такое прямое обсуждение. Обычный механизм состоит в том, чтобы заслужить принятие. Так отношения с родителями переходят в отношения с партнером.

Тревога связана с неопределенностью, она держит в напряжении. Ее источник не в плохом отношении матери, хотя это обстоятельство само по себе сильный стресс для ребенка, а в неопределенности этого отношения, в фальши, которую он чувствует и которая провоцирует тревогу.

Мать не конгруэнтна, и именно это сильнее всего травмирует. Откровенная неприязнь оставляет в душе ребенка сильный негатив. Но это понятное для него условие – мать не любит. И с этим ничего не сделаешь, придется рассчитывать на себя. Но если отношение непонятно, он будет искать и цепляться за возможность любви, может быть, всю жизнь. 

Неосознанный, неотрефлексированный, внутренний конфликт матери может передаваться детям. И уже дочь начинает относится к своим детям похожим образом. Никто сознательно не хочет страдать. Это не вина родителей, это беда. Распутать этот клубок не просто потому, что он связан с достаточно длинным циклом взросления ребенка.

Мать вытесняет переживания, поэтому с таким запросом не часто не часто обращаются к психологу или проблема скрывается за другими симптомами. Останавливает страх признаться, в первую очередь себе, в недостатке любви к собственному ребенку.

Однако, ничего катастрофичного здесь нет, и это не такое уж редкое явление. Термин «плохая мать», вообще говоря, не имеет смысла, потому, что предполагает сравнение, а мама у человека одна. Д. Винникотт использовал это определение, чтобы показать важные моменты, которые влияют на воспитание и формирование человека.

Клеймо плохой матери ставят себе сами женщины, движимые представлениями в голове об идеальной маме и страхами несоответствия этому представлению. Вот эти страхи, метания, противоречия матери и есть главная проблема ребенка. Они наносят наибольший урон психике, и с них нужно начинать разбираться.

Прояснение истинного положения дел ослабляет тревогу, что сразу сказывается на отношениях. Нельзя заставить любить, можно лишь посмотреть на это по-другому. Тогда, возможно, откроются какие-то невидимые раньше за собственными переживаниями моменты общения, спокойствие позволит выбрать правильную дистанцию, на которую имеет право даже мать по отношению к своему чаду. Ребенок примет эту дистанцию, у нет другого выхода, но двойные послания перестанут отравлять жизнь.

Не всегда к отсутствию настоящего контакта приводит недостаток любви. Многие мамы просто не умеют общаться, не понимают нематериальных потребностей ребенка, не чувствуют его переживаний. Их так воспитали. Научиться можно, надо только сосредоточить на этом свое внимание. 

Нет идеальных родителей, они обязательно злятся на ребенка, бывают раздражены и дети могут столкнуться с несправедливостью. Это жизнь. Мать не может стать принципиально другой, но стать собой, настоящей – может, и ребенок потом оценит именно это.опубликовано econet.ru. 

Евгений Чвалун

Остались вопросы — задайте их здесь

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание - мы вместе изменяем мир! © econet